Начала архитектурного умения

Пытливого человека давно интересовало, как возникло умение. Он непременно пытался найти этому объяснение и обычно находил в первооснове умений подвиги обожествленных героев. Первоначальное объяснение умений непременно было связано с мифологией и вплетено в нее. Тот, кого сегодня именуют героями культуры, будь то Гильгамеш шумеров, Имхотеп египтян, Прометей греков или Кецаль-коатль майя, добывает умение у богов и передает его людям.

При таком объяснении история умения складывается из всего двух тактов: раньше не умели — теперь умеют. Когда обаяние древних мифов ослабло и потому мифологическое объяснение перестало удовлетворять людей, пытливый ум искал ему замену. Греческий историк Диодор, в своем пересказе древней легенды о великом изобретателе Дедале так характеризует его племянника:

«Он обладал еще большим талантом, чем его наставник: он изобрел гончарный круг, а после того, как ему довелось перепилить маленькую дощечку при помощи где-то найденной челюсти змеи, он сделал в подражание острым змеиным зубам железную пилу, при помощи ее распиливал дерево, нужное ему в работах, и стало совершенно явно, что он изобрел очень полезное орудие для строительных работ». Для рассказа о становлении умения уже нет необходимости привлекать богов, но двухтактное объяснение осталось в силе: не было - стало.

Составитель самого первого трактата об архитектуре Витрувий — современник Диодора, но в логическом смысле он, следуя историку Титу Ливию, делает следующий шаг:

«Благодаря открытию огня у людей зародилось общение, сборище и сожитие. Они стали сходиться во множестве вместе и, будучи от природы одарены теми преимуществами перед остальными животными, что ходят, не склонившись, а прямо, взирая на великолепие небосвода и звезд, и легко делают что угодно руками и пальцами, начали в этом сборище одни — делать шалаши из зеленых ветвей, другие — рыть в горах пещеры, а иные, подражая гнездам ласточек и приемам их построек, — делать себе убежища из глины и прутьев. Тут, наблюдая чужие жилища и прибавляя к собственным выдумкам новые, они день ото дня строили все лучшие и лучшие виды хижин».

Перед нами уже двойная концепция: в основе умения оказывается теперь «мимесис» (подражание), но само умение — плод долгого развития.Восхитительным образом зарождение строительного умения изложено в трактате Филарете: «Нет сомнения в том, что архитектуру изобрел человек, но мы не можем знать наверное, кто был тот первый, кто начал строить дома и обиталища. Верят, что когда Адам был изгнан из Рая, шел дождь. Поскольку ему нечем было себя покрыть, он сомкнул ладони над головой, чтобы защитить себя от дождя... Когда же он распознал и уяснил свою потребность, мы можем быть уверены, что он соорудил себе своего рода укрытие из ветвей, или хижину, или некую пещеру, куда он мог бежать укрыться при необходимости. Если дело было так, то наверное Адам и был первым».

Любопытно, что, несмотря на столетия развития науки, и в самом конце XX в. не утрачивают популярности объяснения не менее фантастические, чем те, которыми вполне удовлетворялись склонные к магии люди средневековья. В самом деле, если древние вавилоняне решали математические задачи, которые удобно решаются алгебраическим способом, «следовательно» они владели алгеброй; строители пирамиды Хеопса создали ее так, что в ее структуру «заложены» число П,миллионная доля земной окружности, «следовательно», им были известны и первое, и вторая. Конечно же — утверждают авторы многочисленных сочинений — древний человек никак не мог создать столь величественные сооружения с такой высокой точностью, "следовательно", они созданы пришельцами.

Есть, впрочем, среди великого множества древних произведений одно, для которого объяснения нет. Это огромные (до сотни метров и более) изображения животных и геометрических фигур, врезанные широкими бороздами в верхний слой плоскогорья Наска в перуанских горах. Совершенно непонятно, как можно было выполнить такие рисунки, не контролируя процесс с высоты, . Для всех прочих безымянных сооружений находится вполне рациональное объяснение, и резонно сохранять верность принципу Оккама, сформулированному еще в .XIV в.: не следует умножать гипотез, сверх необходимого.

Рассказывая об "элементах" архитектуры, мы с неизбежностью уже затрагивали вопросы умения. Теперь этими вопросами следует заняться подробнее, начав сразу с довольно поздней стадии развития и оставив археологам рассказ о древнейших навыках. Нам важно одно: ко времени возведения самых первых монументальных сооружений человек уже десятки тысяч лет был живописцем, уже успел свершиться поворот от ярких реалистических изображений на пещерных фресках к сугубо абстрактным геометрическим орнаментам. Он уже был превосходным скульптором, создавая фигурки из глины и вырезая их из мягкого камня, кости и дерева. Судя по отметинам на костях животных, найденных в пещерах, ученые сегодня не сомневаются в том, что человек умел считать задолго до того, как совершился великий, поистине революционный переход от жизни бродячих охотников к жизни оседлых земледельцев и животноводов.

Ученые-лингвисты, далеко продвинувшие исследования древнейших основ языка, не сомневаются, что этот человек уже умел петь, притом раньше, чем он выработал вполне членораздельную речь. Наконец, бесчисленные находки давно убедили в том, что, приступая к сооружению каменных и кирпичных построек, человек разумный стал весьма изощренным декоратором. К этому моменту он давно уже украшал росписью собственное тело, наносил сложные орнаменты на посуду и оружие.

Египетские пирамиды — важная очередная ступень длительной эволюции строительного умения, и все же развернуть тему целесообразно именно на их материале. Этот материал сталкивает нас с редчайшей возможностью отследить множество фактов в достаточной полноте на протяжении одного исторического периода. В сегодняшних общих курсах истории архитектуры о пирамидах говорится немного и несколько вскользь: даты, размеры, упоминание об исторических анекдотах, записанных греческими историками; общая схема происхождения формы пирамиды из древнейшей гробницы — мастабы; еще план комплекса пирамид в Гизе, разрез пирамиды Хеопса... Для нашей задачи этого недостаточно. Отбросив область совершенно потусторонних исчислений, массу которых замечательный английский археолог Мортимер Уилер справедливо окрестил «пирамидиотизмом», сосредоточим внимание не столько на загадках, сколько на отгадках, связанных с работой строителей пирамид. Ступенчатая пирамида фараона Джосера (XXVII в. до н. э.) представляет собой если не первое, то, во всяком случае, одно из первых цельнокаменных сооружений во всей истории человеческой культуры , отличающееся к тому же более чем впечатляющими размерами.

Первое — значит, не было образца для подражания. Первое — значит, не было и умения возводить такие сооружения и, соответственно, сам способ постройки создавался вместе с нею.

Если учесть интенсивность культурного взаимодействия раннединастического Египта с Месопотамией, особенно существенно, что ступенчатые пирамиды, зиккураты Двуречья, возникают не раньше, чем гробница Джосера. Заметим к тому же, что зиккураты никогда не были гробницами, что они ориентированы по странам света своими углами, а не сторонами основания. Пока что говорить о заимствовании образца нет оснований, но не исключено, что исследования на Аравийском полуострове еще дадут возможность выявить общих "предков" для египетских и месопотамских построек. Такого рода исследования в тех краях только еше начинаются.

Имхотеп, жрец и канцлер, которому тради-ция приписывает создание пирамиды, должен был столкнуться с множеством новых, сложных задач. Не будем здесь касаться спорного вопроса о неоднократном изменении замысла, в ходе которого просто сверхкрупная мастаба преобразовалась в шестиступенчатую пирамиду. Исключить этого нельзя — несложно представить себе, что фараон, вначале пожелавший построить для себя лишь очень высокую гробницу в две ступени, позднее решил, что ее следует увеличить еще и еще. У нас, однако, резко недостаточно данных для цепи последовательных умозаключений.

Рассмотрим лишь то, что явлено самим сооружением непосредственно и безусловно. Первая практическая проблема была сопряжена с выравниванием основания под будущее сооружение, вторая проблема — с его ориентацией по странам света, поскольку точная ориентация имела не вполне нам понятную, смутную, но безусловную ценность.

В основании пирамиды Джосера, как и почти всех позднейших, — монолитная скала. Выравнивание ее поверхности по горизонтали представляет собой трудоемкую операцию, однако умение разрушать твердый камень с помощью огня, воды и диоритовых молотов было накоплено раньше, не было недостатка в рабочей силе. Сложнее было иное — получить плоскость площадью более полутора гектаров. Образец был — отступая после разлива, нильская вода оставляла отливающие шоколадным блеском влажного ила площадки полей между дамбами, но здесь, в месте, которое теперь называется Саккара, воды не было.

Тем не менее ровная площадка создана почти без подсыпки, без подкладки камней, т. е. путем срезывания всех выступов, поднимавшихся над заранее установленной горизонтальной отметкой. Это технически неосуществимо без применения уровня. Нельзя ручаться за правильность «реконструкции вспять», но все же, зная относительный консерватизм египетской культуры, мы вправе допустить, что Имхотеп пользовался теми же инструментами, что применялись и в период Среднего царства, тысячу лет спустя.

Эти инструменты нам известны. По-видимому, нивелирование было произведено с помощью стоек с нанесенными на них метками и элементарного, но весьма надежного в деле устройства, состоявшего из треноги, горизонтальной рейки, образующей основание треугольника, и малого грузика, свисающего из его вершины. Зная, сколь регулярными были в Египте землемерные процедуры, сопряженные с разбивкой участков после разлива реки, мы вправе предположить, что в Саккара средство решения задач в одной сфере практики было осознанно использовано для решения задачи в другой. Если это так, то мы впервые сталкиваемся с операцией сознательного переноса умения «извне» сферы строительства «вовнутрь», важнейшей для всей эволюции архитектуры.

С той же процедурой мы явно встречаемся при решении проблемы ориентации подошвы пирамиды по странам света.

Вновь гипотетическая реконструкция достаточно надежно подкреплена долгой последующей практикой: высокой точности ориентации можно было достичь лишь с помощью так называемого искусственного горизонта. Для этого требовалось только одно: немалое терпение при повторах одной и той же операции ради проверки надежности результата. Сохраняя неподвижной точку наблюдения и фиксируя на стене храмового двора пункты восхода и захода избранной звезды (для египтян это всегда Сириус), а затем, разделяя расстояние между отметками пополам,можно было получить направление север-юг с точностью в малые доли градуса.

Итак, с первых же шагов строительное искусство заимствовало готовые технические приемы и обращало их себе на пользу.

Следующая группа проблем Имхотепа была сопряжена с задачей создания гробницы фараона глубоко под подошвой пирамиды и обеспечением ее безопасности от грабителей. Несомненно, судя по текстам, уже ставшим непонятными заклинаниями к моменту, когда они были записаны только что изобретенными иероглифами, прототипом для гробницы Джосера послужили колодцы под ранними "мастаба". Однако приращение размеров столь значительно, что мы явно сталкиваемся с качественно новым явлением.

Колодец под пирамидой, обнаруженный и впервые обмеренный Перрингом в 1837 г., представляет собой почти правильную круглую «трубку» диаметром 9 м и глубиной 23,5 м.

Это весьма внушительные размеры. Собственно погребальная камера, некогда «запечатанная» сверху блоком гранита весом в четыре тонны, была устроена под днищем колодца.

При возведении массива пирамиды перед нами тоже перенос приемов, но уже иного рода: внутри сферы строительного умения. Способ работы в одном материале был перенесен на работу с другим. Очевидно, что память о работе с сырцовым кирпичом управляла мыслью архитектора, когда для возведения «тела» пирамиды он избрал малогабаритные блоки известняка. Их максимальный размер - порядка 60 см, что позволяло поднимать каждый двум крепким рабочим, вообще не прибегая к подъемным механизмам. Не только размер блока, но и способ укладки камня несет явный отпечаток долгого навыка работы с сырцовым кирпичом. По всей видимости, Имхотеп опасался того, что уложенные по горизонтали блоки "поедут" под тяжестью верхних слоев, и на всякий случай счел за благо укладывать их так, чтобы они словно сползали вниз и к центру пирамиды.

Кладка велась слоями, наклоненными внутрь, соответственно, видимые поверхности каменных блоков отклоняются от вертикали. Тем самым слегка отклоняющаяся внутрь стена каждой из ступеней пирамиды имела неровную поверхность. Если принять во внимание, с какой тщательностью отшлифованы плиты подземных галерей, совершенно невозможно вообразить, чтобы стену пирамиды могли оставить неряшливой. Хотя следов древней облицовки не сохранилось, ее, конечно же, сделали. Арабские завоеватели использовали древние памятники как каменоломню, и облицовочные плиты пирамид пошли на возведение новых дворцов и мечетей. Уже если с пирамиды Хеопса облицовка была сорвана полностью, то снять облицовочные блоки с пирамиды Джосера было не в пример проще.

Лабиринт, возникший под пирамидой, настолько прихотлив, что очевидна смена нескольких стадий понимания задачи зодчим. Вокруг первоначальной камеры фараона расположились гробницы членов его семьи, выстроившиеся параллельно двум сторонам гигантской мастабы. Когда было принято решение надстроить конструкцию, все эти камеры оказались внутри, под подошвой пирамиды. Длинный ложный ход выводит прямо в колодец, на высоте 16м над его дном, так что пробравшегося туда злодея должно было ожидать немалое разочарование. Подлинный же подход к погребальной камере делает в плане ряд колен и спускается несколькими ступенями: вертикальные шахты и наклонные туннели чередуются. Перринг обнаружил один вход на южной стороне пирамиды и три входа на северной, причем один из них оставался запечатан большими гранитными блоками. Затем был обнаружен еще один, в 16 м от края пирамиды и в 4 м к западу от оси главного входа. От внешнего «лаза» в виде неглубокой шахты, прикрытой крышкой, почти горизонтально отходит сорокаметровый туннель и затем, в несколько колен, он выводит, наконец, ко дну глубокого колодца.

Создать столь сложную систему ходов без применения ортогональных проекций в принципе невозможно, так что творение Имхотепа указывает на развитую способность выстроить в воображении образ трехмерной системы туннелей, отталкиваясь от плана и разреза, — достижение, сохраняющее все свое значение и в наши дни. Будучи однажды достигнуто, это замечательное умение срастается со строительным искусством неразделимо, входя в систему основного, скорее всего тайного, «внутреннего» знания. Это важно: от умения обтесать каменный блок, выбить туннель в скале и прочих операций отделяется прием работы как таковой, уже независимый от данного сооружения.

К умению пользоваться «уровнем» прибавляется умение пользоваться проекцией, т. е. к инструменту техническому прибавляется инструмент мыслительный, которому можно было учить и учиться.

Однако идеализация древних строителей так же непродуктивна, как и недооценка их возможностей. Далеко не всегда им удавалось достичь наилучшего решения, что лишний раз показывает вздорность всяческих разговоров о "пришельцах". Строили все же люди, а людям свойственно ошибаться.

Внимательное изучение пирамиды Джосера заставило обратить внимание на то, что в плане она существенно отклоняется от правильного квадрата. К тому же, число ступеней более чем странно — их шесть, а это число не имело столь существенного значения, как числа четыре и семь (четыре стороны света, четыре стихии, семь известных в древности планет). Естественно предположить, что при последнем увеличении размеров пирамиды попытались сделать семь ступеней, но слабый известняк не выдержал нагрузки и начал опасно крошиться. Тогда скорее всего седьмую ступень разобрали.

Умение создателя ступенчатой пирамиды столкнулось с невиданной ранее проблемой: искусственная гора должна была подняться над жерлом колодца диаметром девять метров! Как его перекрыть, чтобы немыслимая тяжесть пира-миды не раздавила перекрытие?

Здесь нас ждет загадка, во многом порожденная неопытностью исследователей XIX в., только еще учившихся археологии. Сегодня над жерлом колодца поднимается большая выемка в толще камня, имеющая форму приплюснутого полусферического купола, но было бы неосторожно видеть в этом странном «куполе» полную первоначальную конструкцию. К сожалению, археология только нарождалась, и многое было разрушено во время раскопок.

В азарте открытия Джон Перринг не слишком интересовался особенностями конструкции, и часть описанного им относится не к первоначальной конструкции, а к ремонтным работам при Саисских фараонах.

В вопросе об оригинальном перекрытии колодца остается много неясного, ведь трудно обвинять Перринга в том, что он поспешил принять меры к укреплению конструкции, грозившей убийственным обвалом в любую минуту. Перринг записывал: «...77 футов от пола до первоначального потолка, который я исследовал с помощью факелов... он был образован досками, поддерживаемыми деревянной платформой, состоявшей из поперечин, уложенных по главным балкам. Одна балка осталась на месте, но сломалась посредине, другая, вместе с платформой и примерно 9 футами кладки, рухнула вниз... теперь колодец был перекрыт диким камнем сердечника пирамиды, удерживаемым на месте силой раствора, замонолитившего материал...»

Саисские жрецы, двадцать семь веков назад расчистившие подземные галереи пирамиды, поставившие на место каменные «замки», закрывающие входы в древние гробницы, оставили на стене письмена, чтобы память об их трудах не пропала в веках:

Боги, что издревле покоятся в пирамидах,
их благородные слуги, закрытые в пирамидах,
те, кто строил дома, - больше нет их домов.
Что же случилось с ними?
Я слушал беседы Имхотепа и Хардедефа,
чьи слова до сих пор повторяют люди.
Где же дом их теперь?
Рухнули стены домов их - больше нет их домов,
будто и не было их никогда...

Из описания «большого помещения, перекрытого деревом» и явно относящегося к саисской конструкции, отнюдь не следует с очевидностью характер первоначального решения. И все же можно, наверное, рискнуть гипотетической реконструкцией. Перринг был слишком опытным инженером, чтобы существенно исказить форму «чаши» над жерлом колодца, значит, по всей видимости, приплюснутая, обобщенная полусфера присутствовала в кладке «сердечника» пирамиды-мастабы изначально. Более того, при небольших размерах каменных блоков (к тому же это довольно слабый известняк) «ложный» свод должен был быть не менее высоким, чем уже упомянутый во второй главе «ложный» свод в микенской «гробнице Атрея». Саисские инженеры, осуществлявшие ремонтные работы около 600 г. до н. э. скорее всего уже из одного почтения к делу рук предков стремились восстановить первоначальную конструкцию, а не заменить ее на принципиально новую. Собрав все эти допущения вместе, можно предположить, что оригинальная конструкция была смешанной — из деревянных балок, защемленных одним концом в кладке, и выдвинутых по ним каменных блоков.

Вполне вероятно, что мы имеем дело с древней конструкцией типа колхидской кровли «дарбази», которую ныне можно видеть в Тбилиси, в Этнографическом музее под открытым небом. Эта чрезвычайно древняя, архаическая конструкция впервые была описана еще Витрувием, во второй книге его трактата. «У колхидян на Понте, благодаря изобилию лесов... скрепляя по четырем сторонам углы положенными друг на друга бревнами... они возводят кверху башни, а промежутки, остающиеся из-за толщины леса, затыкают щепками и глиной... Так же они делают и крыши: обрубая концы поперечных балок, они перекрещивают их, постепенно суживая... варварским способом строят на башнях шатровые крыши».

Вопрос осложняется еще и тем, что, вопреки широко распространенному в литературе мнению, древние египтяне несомненно были знакомы со сводчатой конструкцией в кирпиче, а комплекс в Саккара постоянно демонстрирует имитацию то кирпичных, то деревянных, то смешанных конструкций." Заметим, наконец, что сводчатая конструкция в начальной фазе египетской архитектуры явно окружена особым почтением и, надо полагать, обладает символическим значением.

Плитам потолка туннеля под ступенчатой пирамидой придана некая слабовыраженная сводчатость, а позднее двускатному потолку погребальной камеры фараона Менкауре (Микерина) в его "малой" пирамиде очертание стрельчатого свода придано тщательным вытесыванием по дуге нижних поверхностей огромных гранитных плит.

И все же между имитацией свода в самых ранних пирамидах и действительным разгрузочным сводом (общей толщиной 1 м), упрятанным в толщу кирпичной пирамиды Аменемхета III в Гавара (тысячей лет позднее), нет преемственности. Там ок. 1800 г. до н. э., погребальная камера сначала была накрыта "складкой" из двух 50-тонных гранитных блоков, над ней выложен массив кладки из необожженного кирпича, а уже в нем "плавает" свод, выложенный из обожженного большемерного кирпича, в 5 перевязанных слоев кладки, что указывает на продуманность целого.

На барельефах Древнего царства в составе усадьбы вельможи ясно видны сводчатые конструкции. По всей Дельте до настоящего времени возводят сплетенные и обмазанные глиной голубятни особой сводчато-конической конструкции, изображенные на древнейших фресках. И все же каменный или кирпичный свод в монументальной постройке Египта всякий раз изобретался заново. Каждый раз заново осуществляли перенос конструкции из «внешней» сферы, но не внутри архитектуры -умение не было с необходимой полнотой закреплено в текстах.Итак, ступенчатая пирамида с сияющими плитами внешней облицовки стала главным акцентом колоссального храмового комплекса в Саккара. Казалось бы, создан образец, который оставалось только воспроизводить, разве что с незначительными изменениями. Однако, вопреки расхожим представлениям о консервативности мышления древних египтян, ничего похожего не наблюдается. В 1901 г. между Саккара и Гизе были обнаружены руины совсем маленькой пирамиды фараона Ка-Ба -малоизвестного преемника Джосера. Она лишь внешне повторяла форму первой пирамиды. "Сердечник" пирамиды Ка-Ба выложен из правильных слоев каменной кладки; на него опираются 14 слоев кладки под прямым углом к "направляющей", т. е. под прямым углом к линии, проведенной через крайние выступы ступеней, — так же, как в Саккара. Однако погребальная камера была высечена целиком в монолитной скале под пирамидой, так что задачи ее перекрытия не было, и к ней ведет единственный вход, расположенный на северной стороне сооружения.

Еще лет тридцать, и фараон Снофру около 2700 г. до н. э. воздвиг в Медуме, в двенадцати километрах от Саккара, свою пирамиду -двухступенчатую. По конструкции пирамида в Медуме близка сооружению Джосера: в ее толще скрыты семь ступеней (что подтверждает нашу гипотезу), слои кладки наклонены под углами 73 — 75°. Однако фараон и его архитекторы не были удовлетворены формой пирамиды!То ли срезу, то ли уже в самом процессе строительства было принято решение объединить ступени пирамиды по три, уложив дополнительные ряды камней. В результате возникла башнеподобная постройка, и сегодня производящая грандиозное впечатление.

Снофру — отец Хеопса, но гигантский скачок, разделяющий пирамиду в Медуме и пирамиду Хеопса в Гизе, в действительности был несколько смягчен. Напомним, что для фараона строительство пирамиды было главным делом его жизни с момента воцарения. Снофру утратил симпатию к сооружению в Медуме, внезапно изменил решение, и неутомимые строители принялись возводить для него в Дахшуре (в нескольких километрах к югу от Саккара) вторую пирамиду, вошедшую в историю под названием «ломаной». При стороне основания 188,6 м грань пирамиды поднимается под углом 54°31' до почти пятидесятиметровой высоты, после чего резко уменьшает наклон (43°2Г). Для этого феномена невозможно найти иное объяснение, чем спешка, вызванная необходимостью достроить пирамиду в кратчайший срок, что могло случиться из-за смерти владыки. Резко увеличив крутизну уклона граней, строители сэкономили значительный объем работ, к чему должен был стремиться наследник, жаждавший немедленно приступить к процессу созидания собственной гробницы. При расчете подъема граней под первоначальным углом мы получим 133 м — на 32 м больше реальной высоты. Это не догадка - и вторая пирамида была построена для Снофру, так как имя фараона найдено на камнях и в Медуме, и в Дахшуре.

В Дахшуре же была возведена пирамида, обладающая совершенно правильной формой (сторона 220 м, угол наклона грани 43°40', высота 99 м). Одно время ее приписывали тому же Снофру, однако построить три большие пирамиды в течение даже долгой одной жизни было вряд ли возможно, да и имени Снофру во второй дахшурской гробнице нет. Скорее всего справедлива гипотеза американца Леонарда Коттрела: это первая из пирамид, возведенных Хеопсом. Она расположена поблизости от пирамиды отца и, при несколько большем объеме, почти равна ей по высоте (99 м). Угол наклона грани почти точно совпадает с углом наклона грани верхней части «ломаной» пирамиды (разница в 0°19'), что позволяет предположить, что на обеих стройках трудился тот же архитектор. Для точной датировки нет материала, но логически маловероятно, чтобы вторая «правильная» пирамида в Дахшуре могла предшествовать «ломаной».

Анализ пирамид Медума, Дахшура и Гизе позволяет увидеть рациональное зерно в повествованиях саисских жрецов, которых пересказывали Геродот и Диодор. Речь о неимоверной тяжести, легшей на землю Египта при Хеопсе, — в этих историях могла слиться работа над сооружением подряд четырех пирамид для двух владык. «Народ томился десять лет над проведением дороги, по которой таскали камни... Десять лет продолжалась постройка дороги и подземных покоев на том холме, на котором стоят пирамиды... Сама постройка пирамиды длилась двадцать лет...» (Геродот, кн. II); «...народ, ненавидевший этих царей за тяжелые работы и за многие жестокости и притеснения, грозил вытащить трупы из гробниц и, надругавшись, растерзать их на куски» (Диодор, книга I).

Сведения историков заимствованы из устной легенды. Как показывают расчеты, выполненные на основе дешифровки сотен приходно-расходных записей фиванского некрополя; строительство пирамиды Хеопса требовало около 5000 мастеров и порядка 20000 рабочих, мобилизуемых в период разлива Нила, когда сельскохозяйственные работы замирали. Вопреки расхожим представлениям, пирамиды были построены отнюдь не рабами, а «свободными» крестьянами, на которых ложились обычные повинности. Рабочий день строителей был расчленен на две смены по часа утром и вечером, с перерывом во время наибольшей жары. В пайке строителей были хлеб и пиво, и овощи, включая непременный чеснок для профилактики лихорадки, а наряду с наказаниями за леность, существовала система премий за темп и качество работ.